Медленной шлюпкой в Китай - Страница 26

Когда я наливал себе вторую чашку кофе, в столовую вошла молодая особа. В голубом тонком кардигане поверх белой блузки и в скромной синей юбке до колен. Каждый ее шаг отдавался приятным стуком. Так ходят в дорогих шпильках по дорогому полу. С ее появлением столовая гостиницы наконец-то стала похожа сама на себя. Казалось, официанты вздохнули спокойней. Так же, как и я.

Остановившись на входе, она окинула взглядом зал. На мгновенье растерялась. И было от чего. Пусть и в дождливую пятницу, но за завтраком в столовой курортной гостиницы сидит всего один посетитель. Что ни говори — скукота. Пожилой официант немедля проводил посетительницу к столику возле окна — через один от меня.

Она быстро окинула взглядом меню и заказала грейпфрутовый сок, булочки, яичницу с беконом и кофе. На выбор еды у нее ушло не больше пятнадцати секунд.

— ...И хорошенько прожарьте бекон, — произнесла она голосом человека, привыкшего использовать других. Есть такая манера речи.

Покончив с заказом, она поставила на стол локти и, подобно мне, уставилась в окно. Мы сидели друг против друга, я мог наблюдать за ней через ручки кофейника. Девушка смотрела на дождь, но действительно ли она видела его или нет, утверждать не берусь. Просто выглядело так, будто она смотрит на ту сторону дождя, сидя с этой его стороны. Я занимался тем же самым уже четвертые сутки, и в занятии этом был докой. Смотрит человек на дождь или нет, мог определить очень легко.

Для утра прическа ее была уложена очень аккуратно. Волосы длинные, мягкие, слегка вьются над ушами. Временами она проводила пальцем по пробору. Причем всегда — средним пальцем правой руки. Затем непременно клала руку на стол ладонью вверх и вскользь обследовала ее. Вероятно, вредная привычка. Указательный и средний пальцы прижаты друг к другу, безымянный и мизинец слегка загнуты.

Худощава, невысокого роста. Нельзя сказать, что некрасива, но чуть загнутые уголки твердого рта и толщина бровей предполагают упрямство и кому-то могут понравиться, а кому-то — нет. На мой вкус, она была вполне ничего. Одежда стильная, движения сдержанные. Но лучше всего было то, что молодая женщина, в одиночестве завтракающая дождливым утром пятницы в столовой курортной гостиницы, совершенно не чувствовала этой особой летучей атмосферы. Как ни в чем не бывало пила кофе, намазывала масло на булочки, отправляла в рот кусочки яичницы с беконом. Интересного мало, но и скуки не ощущалось.

Допив вторую кружку кофе, я свернул салфетку, положил ее на край стола, подозвал официанта и поставил подпись под счетом.

— Сегодня опять зарядил на весь день, — сказал официант.

Он мне сочувствует. Действительно, кто угодно посочувствует, видя, как постоялец на три дня заточен дождем в гостиницу.

— Точно, — ответил я.

Когда я встал из-за стола, сжимая под мышкой утреннюю газету, девушка прижала к губам чашку кофе и, даже не поведя бровями, смотрела на улицу. Будто меня здесь не было с самого начала.

* * *

Я каждый год приезжаю в эту гостиницу. Стараюсь выбирать сезон, когда расценки меньше обычного. Летом и на новогодние праздники стоимость проживания никак не вписывается в мой бюджет. К тому же, тут битком, как в метро. А вот апрель или октябрь — другое дело. Расценки снижаются процентов на сорок, воздух чистый, на море почти не видно людей. Каждый день ешь и не можешь наесться вкусными свежими устрицами. Две закуски, суп, два горячих — и все из устриц.

Конечно, кроме воздуха и устриц, есть еще несколько причин, по которым мне нравится эта гостиница. Прежде всего — просторные номера, четырехметровые потолки, большие окна, огромная кровать и письменный стол размером с бильярдный. Все просторное, с запасом. По существу, курортная гостиница старого типа, построенная в соответствии с требованиями людей мирной эпохи, большинство которых предпочитало неторопливое многодневное пребывание. Закончилась война, как дым растворилось в воздухе понятие о праздном классе. И только гостиница продолжала тихо и мирно существовать без особых потрясений и перемен. Мне нравились ее мраморные столбы в вестибюле, витражи в бальном зале, люстра в столовой, изрядно попользованная посуда из серебра, огромные стенные часы, сундук из красного дерева, окна, открывающиеся нажатием ручки, плиточная мозаика в ванной... Все это было в моем вкусе. Хотя пройдет лет десять, а может, и меньше, и все это безвозвратно исчезнет. Само здание доживало свой век: лифт неимоверно грохотал, зимой в столовой было холодно, как в морозильной камере. Было очевидно, что гостиницу давно пора перестроить. И я лишь желал, чтобы перестройку эту перенесли на как можно более поздний срок. Я не надеялся, что в новой постройке потолок сделают, как и прежде, четырехметровым. Кому они теперь такие нужны?

Я часто привозил сюда подругу. Точнее, нескольких подруг.

Здесь мы ели блюда из устриц, гуляли по взморью, занимались сексом под четырехметровыми потолками, спали на просторной кровати.

Не берусь судить, счастлива ли моя жизнь в целом, но в том, что касается этой гостиницы, я — счастлив. Пока мы жили под ее крышей, наши — между мной и моими подругами — отношения складывались вполне удачно. Работа тоже спорилась. Удача была на моей стороне. Время текло неспешно, но при этом и не застаивалось.

Удача отвернулась от меня несколько раньше. Хотя нет, произошло это намного раньше. Скорее всего, я просто не обратил внимания. Кто его знает. Но что фартить мне перестало, — это точно.

Первым делом я поссорился с подругой. Затем пошел дождь. И к тому же, у меня треснули линзы очков. Думаю, этого достаточно.